Его можно принимать или не принимать, он может восхищать или раздражать, с ним можно общаться, и его можно избегать. Совершенно очевидно одно - к нему нельзя остаться равнодушным хотя бы потому, что он слишком заметен. И нестандартен во всем. Даже в толпе этот красивый стройный мужчина выделяется за версту.
Итак, мой собеседник - один из самых популярных людей нашей иммиграции, доктор и певец, теле- и радиоведущий, сексопатолог и восходящая звезда эстрады Александр Рапопорт.
Беседуем в его просторном офисе. Там тоже как-то необычно, повсюду статуэтки и портреты волков. Одиноких волков... Обращаю внимание на множество дипломов на стене. Считаю: 1, 2... 17!
- Саша, неужели все эти дипломы - ваши?
- Да, но все эти медицинские дипломы перевешивает один - тот, что на противоположной стене. Диплом лауреата конкурса «Шансон года», который проходил в Москве в апреле нынешнего года.
- Так что же для вас, Александр, профессия, а что - хобби?
- Этот вопрос мне задается не первый раз, и отвечаю на него уже легко. Может, прозвучит нескромно, но я, наверное, изобрел новую профессию - поющий психотерапевт или, может, актерствующий психотерапевт. Дело в том, что я не разделяю психотерапию и искусство на две разные профессии. Для меня это две части одной профессии.
- А практикующий певец звучит хуже?
- Смысл другой. Потому что основная цель моей жизни - целение, то есть лечение, оказание воздействия с целью помочь людям обрести состояние комфорта. А его можно обрести как после воздействия словами, так и после воздействия мелодией, сценическим образом, какими-то пассами, гипнозом. Можно воздействовать на людей, сидя в кабинете, можно - стоя на сцене. А почему один и тот же человек не может этого делать днем в кабинете, а вечером, скажем, на сцене?
- Кем вы хотели быть в детстве?
- Актером. Всегда, сколько себя помню. Мой отец был драматическим актером, который, кстати, потом стал врачом-психиатром.
- Ситуация, обратная вашей?
- Да, мы с отцом двигались в противоположных направлениях. Он, будучи актером, всегда хотел заниматься гипнозом. А делать это, не будучи врачом- психиатром, в Союзе и в то время было нельзя.
- Так почему же вы все-таки не поступили в театральный институт после школы?
- Вы меня бьете этим вопросом под дых. Я никогда не жалею о том, что сделал, жалею лишь о том, чего не сделал. Надо было поступать. Наверное, если бы я поступал и провалился, было бы не так обидно. А не поступал я потому, что родители были против. Они считали, что у человека должна быть стабильная специальность, престижная, уважаемая, надежная. А что могло быть лучше в этом смысле, чем профессия врача? Так я и поступил в Пермский мединститут, хотя детские и юношеские годы у меня связаны с Ленинградом. Кстати, отец мой поступил в этот же институт вместе со мной. Мы с ним даже какое-то время жили в одной комнате в общежитии. Мне же до тех пор, пока не началась психиатрия, было там настолько неинтересно учиться! Хотя это и было менее неинтересно, окажем так, чем изучать какие-то формулы, молекулы. Но, конечно, я хотел быть на сцене. И я лез на сцену все время, чем, естественно, раздражал близких, приятелей и людей искусства тоже. Там ведь не любят, если появляется человек из другой среды. Часто я слышал что-то вроде: "Слушай, мы же не пытаемся лечить людей!". Я, правда, на это всегда отвечал: "Если можете, то лечите".
- Вы сразу же решили заняться психиатрией или, может быть, планировали стать хирургом или, скажем, ортопедом?
- Нет, еще в институте я очень увлекся психотерапией. Ухватился за нее, как за спасительную соломинку. Решил, что если быть медиком, то только в этой области, хотя психотерапия требует времени, усилий, эмоциональной отдачи. Очень многие профессионалы считают, что ею заниматься просто невыгодно. Если лекарство выписано и не сработало, то пациент может прийти еще, за новым лекарством. При неэффективном же психотерапевтическом сеансе пациент второй раз не придет.
- Считается, что психиатрия - самая малоизученная область медицины, а психические заболевания неизлечимы. Это так?
- Это не совсем так и не всегда так. Для того, чтобы лечить болезнь, ее нужно диагностировать. Болезни душевные труднее исследовать инструментально. Хотя психозами, тяжелыми психическими расстройствами типа шизофрении, например, я не занимаюсь. Моя специфика - состояния, которые принято называть пограничными. Там, в Союзе, я работал в Больнице Кащенко, потом был дежурным психиатром по городу, но чувствовал себя не совсем на своем месте. Тем, что было моим при званием в рамках психиатрии, я занимался частно, хотя частная практика не была разрешена, как вы помните. Пограничные состояния - это состояния тревоги, нарушение способности приспосабливаться, умения общаться, ситуационные депрессии. И эти состояния излечимы. Единственное условие - пациент должен участвовать в процессе лечения и должен в точности следовать рекомендациям врача.
- Саша, а есть люди без отклонений?
- Теоретически, наверное, в природе существует абсолютная норма. Один из главных ее критериев - умение адаптироваться к ситуации, адекватно на нее реагировать и, в общем, контролировать свое состояние, свои реакции, критически относиться к себе. Иногда человек не может себя держать в руках просто потому, что не умеет, не знает как. Можно его научить? Можно.
- Этим вы и занимаетесь?
- Да, но в рамках этого я в последнее время занимаюсь еще более узкой сферой - взаимоотношениями мужчины и женщины. Ко мне приходят люди, которые хотят разобраться в своих отношениях.
- Не припомните, когда эта сфера заинтересовала вас на столько, что стала главной в профессии?
- Вы знаете, женщина - это лучшее, что создано в мире для мужчины. С тех пор, как я начал это понимать (а это случилось рано - в младших классах школы), меня это и заинтересовало. И интересует до сих пор. И я не перестаю удивляться и учиться, хотя кажется, что знаешь почти все. Люди ведь различаются, в основном, по именам, фамилиям, цвету кожи, волос, месту жительства и году рождения. А истории их повторяются, и типы поведения все равно укладываются в какие-то категории. Тема же взаимоотношений мужчины и женщины, сексуальные отношения, в общем-то, волнуют всех. Просто одни говорят об этом открыто, другие не говорят. Одним повезло встретить того, кто ему нужен, другому - не повезло.
- Лично вам везло с женщинами?
- Я считаю, что да. Женщины, которые встречались в моей жизни, оставили определенный след в моей душе, в моей памяти. Но мне вообще везло с людьми. И я это очень ценю. Сегодня каждый хороший человек, попадающийся на моем пути, настолько мною оценивается!!! Раньше, в молодости, все это воспринималось как само собой разумеющееся.
- Когда вы впервые вышли на сцену, помните?
- Конечно, запел я в шестом классе и с тех пор пел все подряд, в основном советскую эстраду. Первой же песней, с которой я вышел на сцену, была песня корреспондента. Помните - "Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете"? Мне очень нравился Владимир Трошин, хотелось подражать его манере пения, что я и делал. Пел на школьных, институтских вечерах и после института тоже пел.
- Вы песен не пишете?
- Я не пишу песен, но в текстах иногда переставляю слова, меняю местами, делаю какие-то правки. Песни же мне пишут поэты и композиторы. Так, большую часть песен обоих моих дисков (и слова, и музыку) написал Игорь Газарх. Ту песню, с которой я получил премию на конкурсе «Шансон года» - "Амадео Модильяни" - написали Михаил Танич и Илья Словесник. Эта песня была мне подарена, и думаю, что именно она будет являться моей визитной карточкой, хотя еще есть популярная "Барселона", на которую снят клип. Вообще, каждая моя песня мне по-своему дорога.
- Скажите, Саша, когда вы стояли на московской сцене, ваше выступление объявляли Ксения Стриж и Игорь Верник, а диплом лауреата вручал Никита Высоцкий и все это транслировалось по ТВ - это был момент счастья
- Да. Это был момент невозможного, необыкновенного счастья, хотя сразу же за этим наступила некая пустота. Мне говорили знакомые из сферы шоу-бизнеса: *Ну Кремль, ну и что? А дальше?» И я подумал, что даже если больше никогда ничего не будет, то это, как у Высоцкого: "Пусть болит моя травма в паху, пусть допрыгался до хромоты, но я все-таки был наверху, и меня не столкнуть с высоты!".
- Вам было приятно, что все это состоялось в России?
- Мне было это приятно, может, отчасти еще и потому, что в моей жизни в России была тюрьма. Не хочу на этом долго останавливаться - факт достаточно известный. Если коротко - у меня были разногласия с властями в области психиатрии, которые стоили мне четырех лет свободы. Хотя, надо сказать, я вышел оттуда в хорошей физической, душевной и эмоциональной форме. Окрепшим, я бы сказал. Наверное, большое значение имело то, что я туда попал уже взрослым, зрелым человеком. Еще раньше я общался с людьми, прошедшими эту жизнь, и должен вам сказать, что настоящих, сильных личностей там на душу населения больше. Кстати, там много было нормальных людей даже среди уголовников. Я вообще против сверхобобщений. И когда мне говорят, что в тюрьме преступники, то ведь в число "преступников" входил и я. Но я ведь не совершал того, за что меня осудили! Конечно, я не оправдываю воров, убийц и мошенников. Но со мной сидел человек, который получил семь лет за то, что он с такими же, как он, "лопухами", придя в гости к приятелю, открыл шкаф и выпил три бутылки вина. Жене же хозяин дома сказал, что бутылки пропали. Жена заявила в милицию, и трое приятелей получили по 6, 7 и 7 лет. Ну что тут скажешь?
- В общем, тюрьма вас закалила, как я понимаю...
- Да, я вышел оттуда укрепившимся, четко знающим, что я хочу, чего не хочу, что приемлю, чего не приемлю. Вы задали вопрос, рад ли я тому, что мое выступление, лауреатство - все это состоялось в России. Рад еще и потому, что хотел бы, чтобы люди, которые меня арестовывали, судили, держали в тюрьме, увидели, что я стою на сцене. Чтобы они узнали, что я лауреат "Шансона года" и еще психотерапевт, доктор, как там объявили, из Америки.
- Кстати, когда вы уехали в Америку?
- Почти сразу после того, как вышел на свободу. Хотя решение уехать созрело давно. И надо было уехать, как жизнь показала. Может, тогда не было бы тюрьмы. Хотя не было бы тюрьмы, не было бы та кой явной определенности в жизни. Наверное, такой жесткий опыт не каждому нужен, хотя учиться можно только на своих ошибках. Чужой опыт никого ничему не научит. Как говорил Тони Роббинс: "Успех исходит из правильно принятого решения, правильно принятое решение исходит из опыта, а опыт исходит из неправильно принятого решения".
- Человеку свойственно повторять собственные ошибки?
- Свойственно, к сожалению. Но тут я снова вспомню Тони Роббинса. Что такое успех? Он имеет пять ступеней. Первая - четкое определение того, чего ты хочешь и почему ты этого хочешь. Вторая - составление плана. Третья, самая трудная - осуществление плана. Четвертая - работа над ошибками, анализ пройденного. Пятая, последняя - изменение подхода, то есть не наступание на те же грабли. Но это пять ступеней! А знаете, какое количество людей не могут осилить даже первой ступени, то есть не знают, чего хотят и поэтому ничего не добиваются?
- То есть, по известной цитате -"То, что хочет человек, непременно сбудется, а если не сбудется, то и желания не было, а если сбудется не то, разочарование только кажущееся, - сбылось именно то"?
- Да, это сказал Александр Блок., и это совершенно верно. Я лично не могу сетовать на судьбу, Все, чего я хотел, сбывается. Всего же, что не сбылось, я либо недостаточно хотел, либо недостаточно к этому стремился. Я ведь вообще ленив, спринтер по своей сути. И если у меня "на стометровке" не сработало, то на длинной дистанции опускаются руки. Но то, что моя самая большая мечта сбылась, говорит о том, что в этой жизни возможно все. Нужно только приложить усилия.
- Вам помогали в вашем пути на сцену?
- Конечно, я встретился со многими, кто каким-то об разом поддержал меня. Первым был, пожалуй, музыкант Витя Рябина - человек, подвигнувший меня на запись первого альбома. Я благодарен даже своему псу Чаки за моральную поддержку и реальное участие. Знаете, я по жизни комфортно одинок. Меня ведь мало кто по-настоящему понимал. Мои нестандартные движения пугали родных и близких. Это нарушало спокойствие тины, привычные представления. И до сих пор позитивные отзывы я слышу скорее от людей не знакомых. Хотя, наверное, я раздражаю большое количество людей. Недавно кто-то назвал меня выскочкой. Но обещаю, что выскакивать буду и дальше, потому что иначе не могу.
- А чем занимаются ваши сыновья? Они что-то унаследовали от вас?
- Старший - успешный менеджер, младший - бизнесмен. Какие- то черты, конечно, унаследовали. Каждый в чем-то лучше меня. Но в них совсем нет моей амбициозности. Нет яростного желания выделиться из толпы. Пока у меня, к сожалению, нет внуков. А жаль. Вот с кем бы я поработал, так это с внуками. Сегодня я мог бы им много дать, многому научить и проследить, чтобы то, что я вложил, осуществилось.
- Откройте секрет вашей блестящей физической формы? Никакого курения, никакого алкоголя, занятия спортом, спите в барокамере?
- Ну кто вам это сказал? Я не курю всего 16 лет, правда, бросил в один день, когда понял, что вполне могу без этого жить. Пью красное вино по паре стаканов в день сколько себя помню. Спортом, да, занимаюсь. Баскетболом занимался очень долго, карате, легкой атлетикой. Сейчас бегаю, хожу в спортзал, в общем, занимаюсь собой. Да, никогда не ем, когда не хочу. Что еще? Я позитивно отношусь к жизни, живу сегодняшним днем. И всем желаю уверенности именно в сегодняшнем дне. И так каждый день. Знаете, хорошо, что моя жизнь сложилась так, как она сложилась. Мой образ на сцене - это образ человека, который пожил, многое прошел и знает, что сказать. Мне этот образ симпатичен, и наверное, он не мог бы состояться, если бы всех этих ступеней не было.
- А если представить, что вы все-таки поступили не в медицинский, а в театральный институт?
- Наташа, не надо забывать о том, что, будучи евреем, в той стране стать актером высшей лиги было достаточно сложно, если не невозможно. Аркадий Райкин - только исключение, подтверждающее правило. Я никогда не хотел изменить фамилию, никогда не стремился в партию. То есть не делал вещей, которые приносили бы мне ощущение дискомфорта. Нет, я не осуждаю людей, которые ради чего-то меняли фамилии и вступали в партию. Кстати, уже здесь продюсеры мне предлагали изменить фамилию или укоротить имя, стать, скажем, Алексом. Но я не хочу. Я очень люблю имя Александр Рапопорт и хочу носить его.
- Вы верите в судьбу?
- Я не верю в судьбу в том смысле, что случается что-то, помимо человеческой воли. Все, что я сделал, я сделал сам.
- А как насчет веры в Бога?
- Нет, нет... Я не воинственный атеист, конечно. Уважаю ритуалы, историю, философию, взгляды, праздники, веру, наконец. Но Бог - он во мне, в моих действиях, в моих поступках. А кончается ли жизнь со смертью, я смогу сказать, только оказавшись "там". Жизнь продолжается в памяти людей, прежде всего.
- Вы боитесь смерти?
- Будет звучать, наверное, бахвальством, но - нет. Не столько не боюсь, сколько не думаю о ней. Только один раз... Когда погибла принцесса Диана, и я поймал себя на мысли, что ей завидую. Она прожила яркую жизнь, будущее не сулило ей улучшений, а только ухудшения и рутину. И я подумал, что здорово уйти на вершине торжества. Больше всего на свете я боюсь, избегаю и не хочу рутины. А ведь то, что я делаю - это побег от рутины и есть.
Наталья Белая
Журнал ”Теленеделя – Russian TV - Guide ”
Июль 2002 г.